Алексей Петрин
Перед отправкой в путь поезда дальнего следования глубоко
вздыхают, а еще шипят. Вздыхал, шипел, а иногда даже вздрагивал и поезд с нашими героями, которые в сопровождении своих питомцев отбывали на выставку собак, оставляя на перроне нестройную шеренгу из провожающих. К сожалению, ушла в прошлое славная традиция устраивать красивые проводы с белыми платочками, а порой и скупой мужской слезой. Теперь все чаще проводы связаны с каким-то делом. Например, наша Галя отправляла на выставку своего йоркширского терьера Хасю в сопровождении мужа и сына. (Мужа и сына собственных, а не Хасиных.) Как большинство женщин, Галя не верила в надежность мужского интеллекта, даже если речь шла о близких родственниках.
- Значит так, вы находите Эму, - тут она махнула рукой, символически обозначив неверие в успешные поиски, - точнее, вас самих найдут. Я уже обо всем позаботилась.
- Интересно, каким образом нас найдут, если мы незнакомы? - спросил сын Гоша.
- Ты только себя считаешь умным, а мать у тебя, конечно, дура. Так вот, слушай: я послала Эме ваши с отцом фотки в фас и профиль.
Тут Гоша вспомнил, что накануне мать фотографировала их с отцом, но тогда он не придал этому значения.
Нужно заметить, что выставка, на которую отправлялись наши герои, была большая, серьезная и международная, а Хася, как назло, изменила окрас, перецвела: от стандартного “цвета мокрого асфальта” остался белесый оттенок плохо выстиранной скатерти. Это обстоятельство беспокоило Галю, но она, как и большинство женщин подобного типа, полагала, что безвыходных ситуаций не бывает в принципе, и потому продолжила:
- Хасю нужно подкрасить, но сами это делать даже не пытайтесь. Все равно ничего не получится. Здесь нужен специалист, то есть Эма. Все поняли? Тогда до свидания, мальчики. Ведите себя хорошо. Гоша, следи за отцом и напоминай ему, что «шаг вправо, шаг влево считаются побегом».
Черенковы были отнюдь не единственными на вокзале, кто собрался в дорогу, прихватив своего четвероногого друга. Поезд, в котором предстояла поездка, был одним из многих, какие чуть ли не ежеминутно отбывают из Москвы, но обычным назвать его нельзя при всем желании. Этот был разношерстный поезд. Слово «разношерстность» имеет разное толкование, чаще метафорическое, но в нашем случае предельно буквальное. Судите сами: в первом купе четвертого вагона мирно сидели пять мопсов и тихо клевала носом борзая, во втором купе - три бодрых, не ведающих покоя и уныния пинчера, в третьем - два черных терьера и бульдог, который время от времени так всхрапывал, что бывалая проводница хваталась за грудь. И так весь состав от носа до хвоста. Кажется, этот поезд собрал всех, кто устал гордиться собственными достижениями и решил переключиться на собачьи. Люди везли своих питомцев на международную выставку. Среди них оказались и наши старые знакомые Черенковы. Купе, которое они занимали, на общем фоне имело, можно сказать, человеческое обличье, так как здесь помимо людей таилась всего одна собака, йоркширский терьер Хася, но именно по этой причине спустя небольшое время это место стало самой привлекательной площадкой досуга среди собаководов.
Сначала в купе заглянул толстый розовощекий мужчина того типа, какому полагается быть великим, но он им не был. Помимо ирландского волкодава, он имел ясный взгляд честного человека. Он поздоровался с Димой как со старым знакомым и так там и остался. Правда, на минутку все-таки отлучился, но только затем, чтобы вернуться с огромной бутылкой виски «Телламур». Его дружелюбие и темперамент были велики настолько, что даже в мыслях не представлялось возможным избежать его общества. Диме показалось, что он раньше где-то видел владельца «Теламура», но не мог вспомнить, пока тот сам не подсказал, начав свою речь с цитаты, правда, сам того не подозревая:
- «Без чинов прошу садиться», полковник в отставке Сергей Петрович Гладышев. Давайте, господа! Под стук колес, на ход ноги или как там говорится? - Произнося этот спич, Сергей Петрович, покосился на огромную кавказскую овчарку, которая, не поместившись в купе, лежала в проходе и полностью его занимала.
Сергей Петрович был нашпигован шутками-прибаутками, и скромные габариты купе явно мешали проявлению его фантазий. Но вот на горизонте появилась девушка-проводница с двумя стаканами чая. Она шла по проходу, стараясь держаться подальше от четвероногих пассажиров, которые то и дело высовывали головы из купе, пока не достигла нашей овчарки. Собака лежала внизу, но для девушки она была как стена. В какой-то момент служебное рвение все-таки превысило страх перед животным, девушка выполнила несколько пробных “па” и занесла ногу, чтобы одним прыжком преодолеть препятствие. Она была уже на полпути, когда Сергей Петрович быстрым движением ущипнул ее за мягкие ткани под коленом и при этом испустил такой рык, что ему мог бы позавидовать иной одомашненный лев. Действие было смешным, но без соответствующего анализа последствий, а эффект превзошел все ожидания. Девушка-проводник взмыла под потолок, и отдельно от нее огромной янтарной каплей чай из стакана по параболе опустился на голову Сергея Петровича. Подобного развития событий весельчак очевидно не ожидал. Помнится, в древности при обороне крепостей на голову врагам лили кипяток. Вероятно, эти враги смогли бы оценить страдания Сергея Петровича, но только не обитатели вагона. Дима, например, нашел подтверждение известному наблюдению, что военные люди скорее надежны, чем быстры умом. В любом случае вид у полковника был плачевный.
На шум выглянула дама, владелица кавказской овчарки. Убедившись, что с ее питомцем все в порядке - он, кстати, даже не проснулся, - она безжалостно констатировала:
- Хорошо, что не кипел.
Сергей Петрович нашел в себе силы лишь промычать в ответ:
- Кииипел.
- Пришпарило все-таки. Ну ничего, ничего. Господь дает по силам испытание*. Беги скорее в туалет, помочись себе на голову. Глядишь, полегчает.
- Отставить, - несколько неожиданно среагировал пострадавший.
- Да, как-то не подумала, - даму не так легко было смутить.
- Вот, возьми тогда тряпку. На нее помочишься и ею накроешься.
Обитатели купе видели, как этой тряпкой 10 минут назад обтирали морду овчарке, но, не сговариваясь, тактично промолчали. Сергей Петрович схватил тряпку и, пошатываясь двинулся в сторону туалета. Тем временем дама обратила внимание на бутылку виски и заметила:
- Пустяки! Наш отряд не заметит потери бойца. Правда? - и подмигнула Гоше.
Гоше, который лежал на верхней полке, ничего не оставалось, как тоже подмигнуть в ответ:
- Ваша собачка? - он кивнул в сторону спящего гиганта.
- Моя, а что?
Интуиция подсказывала Гоше, что неплохо иметь в друзьях крупного и лохматого союзника, тем более живущего по соседству.
- Можно его угостить чем-нибудь?
- Да ради Бога! Он все ест.
Гоша взял со стола кусочек сыра и протянул собаке. Та мгновенно проглотила и ее взгляд смягчился ровно на величину этого кусочка. Дама оставалась стоять в дверях купе, и Дима пригласил ее зайти.
- Проходите, садитесь. Вас как зовут?
- Маша. - и сразу, в свою очередь, задала вопрос Диме:
- Так вы говорите, что знакомы с этим деятелем? - она кивнула в направлении, куда удалился Сергей Петрович.
- Можно и так сказать. Он у моего приятеля завхозом работал.
Говорил, что в армии компьютерами занимался, но не сложилось. Поэтому завхозом. «Он в душе добрый человек, хорош с товарищами, услужлив; но чин полковника совершенно сбил его с толку». Любил папки в шкафах по цвету расставлять, да и веселый всегда. Одна беда - тащил все, что плохо лежит. Правда, все в дом, все в дом. Выгнали его... Здесь Дима почувствовал, что его рассказ про ошпаренного офицера мало занимает Машу, а тряпка, переданная Сергею Петровичу, вероятно, была предельной формой ее сочувствия. Об этом свидетельствовало и ее резюме:
- Настоящие военные на голову очень крепкие. Их так и отбирают. Все пройдет, а можно я за подругой схожу?
- Конечно, конечно, - откликнулся Дима.
Спустя мгновение Маша вернулась в сопровождении подруги и с основательной поклажей.
- Это хлеб, только-только испекли, сыр, курочка, холодная телятина и, извиняюсь, пелядь.
- Пелядь?
- Рыба такая. А вы что подумали? В воде живет, - уточнила подруга, представившись Эльвирой, и продолжила:
- Серебристая с темно-серой спиной. Населяет реки Сибири. Принадлежит к роду сиговых. Живет до 10 лет...
Сказать, что Эльвира оказалась словоохотливой, это ничего не сказать. Она могла болтать без умолку и на любую тему. Но самое интересное, природа наградила ее необыкновенной памятью. Ради интереса Гоша залез в Интернет и убедился в абсолютной точности ее познаний. С болтливостью Эльвиры все вскоре свыклись и беседовали между собой на интересующие темы, впрочем, ее это нисколько не смущало. Она не нуждалась в большой аудитории. Единственным ее слушателем вскоре остался пес, который проснулся и внимательно, судя по прядению ушей, внимал ее лекцию о рыбах Сибири, ягодах Сибири, арктических экспедициях XIX, затем XX века. Определить, насколько ему это нравится, было невозможно, потому как любые эмоции отсутствовали. Оживлялся он лишь в те моменты, когда Гоша давал ему очередной кусочек лакомства.
Дима тем временем спросил Машу, не боится ли она собаку такой свирепой породы оставлять без присмотра там, где ходят люди.
- Ну что вы! Если миски рядом нет, он не злее солнечного зайчика.
До этого момента Дима не знал, что солнечные зайчики вообще обладают чертами характера, тем более бывают злыми.
- А другие кавказские овчарки будут на выставке?
- А как же! 30 собак записано, но я заранее нашла конкурентов моему Акушу. В его классе еще две. Одна - хромая с детства, а другая - не то, что судью, хозяина ближе 20 метров не подпускает.
Дальше разговор окончательно ушел в сибирскую тему: о морозах за 40 градусов, о снегопадах и метелях, штормовых ветрах, о деревьях-великанах и тундровых мышках. Слушая рассказы о Сибири, в который раз приходилось убеждаться: чем злее отчизна, тем лучше ее не только помнишь, но и запоминаешь. В самом деле! Живешь на каких-нибудь островах, где круглый год 25 плюс-минус 5, потом уезжаешь, и вспомнить толком нечего. А здесь зимой минус 30, летом - плюс 30, солнце - раз в году и всего на один час. Хочешь - не хочешь, а будешь помнить, еще и другим рассказывать… Под стук колес и рассказы о просторах Сибири Дима задремал, а когда проснулся, сразу почувствовал перемены. Молчала Эльвира. Она сидела, обхватив голову руками и раскачивалась из стороны в сторону. Не слишком веселой была и Маша. Ясно было одно: стряслась беда.
- Что случилось, девочки? - спросил Дима.
- Паспорт, паспорт. Какая же я глупая, глупая, - только и смогла выдавить из себя Эльвира в режиме эха.
- Что - паспорт?
- Не мой.
- А чей?
- Матери, - включилась Маша, поняв, как трудно подруге рассказывать о своей беде.
- Какой матери?
- Ее.
- Ух ты! Может стоп-кран дернем или скажем, что бомба в поезде? - подключился Гоша, свесившись с верхней полки.
- Хорошо тебе там наверху смеяться над чужим горем.
- А как зовут вашу собачку? - Гоша решил перевести разговор на другую тему.
- Акуш.
- Какое странное имя. Гора такая?
- Не столько гора, сколько озеро.
- А я думал - гора.
- Тебя обманули. Лучше спустись, помоги людям, - строго приказал отец.
Гоша спрыгнул на пол, взял паспорт и стал внимательно его разглядывать. Перевернул одну страницу, вторую. Здесь что-то явно привлекло его внимание. Морщинки, которые появились между его бровей, указывали, что мыслительный процесс пошел. Еще раз заглянув в паспорт, он повернулся к Эльвире.
- Посмотрите на меня, пожалуйста.
Эльвира подняла заплаканное лицо.
Гоша сверился с паспортом еще раз и вынес свой вердикт:
- Единственная деталь, указывающая, что он не ваш, - это фотография, но поменять ее в поезде мы точно не сможем. Придется менять натуру. Другими словами, нужно сделать из вас вашу мать. Состарить, значит. Все онемели, пораженные величием идеи.
- А что? Мысль ничего. И не обман почти. По большому счету, какая им разница, мать к ним приедет или дочь. Ты ж не шпионка какая-нибудь! - заметила Маша.
- Фигня-вопрос. Причернить брови, как на фотке, и дать седины, - продолжал Гоша.
- Так мать не седая.
- Отвлекающим моментом будет и про бородавку на щеке не забывать...
- Это родинка.
- Какая разница? Вот со вторым подбородком что делать? Чтобы такое вам съесть? Впрочем, могли и похудеть. Время есть, действуйте. Все равно ничего не теряете, - чтобы как-то закончить, (в качестве заключения) сказал Гоша.
На границе поезд оказался глубокой ночью. Почему-то рубежи родины поезда чаще всего пересекают именно глубокой ночью. Возможно, для того, чтобы заставать врасплох контрабандистов. Вдруг в полусне они растеряются и признаются в своих тайных замыслах. Но здесь был не тот случай. Трудно застать врасплох пассажиров, которых окружает огромное количество всевозможных собак всех размеров и мастей. Один из служащих таможни вообще чуть не испортил все свое здоровье, когда без стука зашел в купе с четырьмя ротвейлерами.
Но будем справедливы: все таможенники по своей бодрости и свежести не уступали собакам. Вероятно, на эту службу набирают соответствующих людей, предрасположенных к ночным бдениям и способных трезво оценивать обстановку. В большинстве своем народ в поезде был опытным, и все анкеты были заполнены заранее. Дело это поручили нескольким тинэйджерам и дамам с хорошим почерком из числа сопровождающих лиц. Оставалось только передать анкеты вместе с паспортами. Эльвира с блеском прошла испытание, даже лучше, чем если бы на ее месте была родная мать. Этому способствовало и присутствие Акуша. Маша использовала, можно сказать, домашнюю заготовку, достав из багажа его миску, которой хватило для пробуждения инстинктов. Инстинкты Акуша, оказалось, просыпаются даже при виде пустой посуды. Дима еще подумал, что не хотелось бы оказаться рядом с ним, когда в миске будет лежать что-нибудь.
В следующем купе находился Сергей Петрович, состояние которого оставляло желать лучшего. Судя по малиновой окраске черепа, хорошо заметной под светлыми волосами, в скором времени ему предстояла смена кожи. Он лежал на своей полке на подушке, скатанной в валик так, чтобы череп висел в воздухе. И надо же такому случиться, что именно его документы вызвали вопросы у чиновников. Они тихо перешептывались между собой.
- Там один тип лежит. Говорит, что болеет, мол, кипятком проводница ошпарила, но почему-то не жаловался?
- Возможно, это маска.
- Да.
- А анкету его читал? Видел, какой у него род занятий?
- Надо проверять. Гражданин, пройдемте.
Спустя примерно час Сергей Петрович вернулся. Пассажиры его возвращение приветствовали с заметным облегчением, засыпав вопросами.
- Почему держали так долго?
- Ерунда какая-то, но покажите мне гада, который вписал в мою анкету, что я работаю в руссиш-гестапо. Я его задушу как...
- Собаку? - к разговору подключился Гоша.
- Собаку? Нет. Кто душит собак? Именно как гада, - при этом он внимательно посмотрел Гоше в глаза.
Собаководы тоже люди и вовсе не бесчувственные, но любой собаковод острее обычного человека ощущает различия в содержании ирландского волкодава и, скажем, чихуахуа. Угроза даже временного владения ирландским волкодавом вносила в общество заметное беспокойство, и поэтому возвращению Сергея Петровича все искренне обрадовались. Но был среди пассажиров один человек, который сочувствовал абсолютно бескорыстно. Это была Эльвира. Она прошла следом за Сергеем Петровичем в купе. И обычный-то человек в такой ситуации вызывает жалость, а уж храбрый... В храбрости сомневаться не приходилось, все-таки полковник, храбрее может быть только генерал. Сергея Петровича, в свою очередь, не покидала мысль: откуда в анкете появилась злополучная запись. Хотелось выяснить и наказать виновника. Воображаемый список включал некоторых дам с хорошим почерком и всех тинэйджеров, которые участвовали в заполнении анкет. Кого-то следовало исключить. Например, Эльвиру. Логика прослеживалась. Вот если бы она извинялась, тогда другое дело - из списка вычеркивать нельзя, а она сочувствовала. Значит, все в порядке. Ведь всегда лучше, если над проблемой думают две головы. Следовало учитывать и необыкновенную эрудицию Эльвиры. Сергей Петрович решил начать с намека:
- Какое хамство - писать в чужих анкетах, да еще такое: «работал в руссиш-гестапо».
- Ну это же шутка. Цитата, если хотите, - спокойно отреагировала Эльвира.
Мозг Сергея Петровича работал не быстро, но с каждой минутой все увереннее. Поэтому спустя какое-то время он спросил:
- Если вы утверждаете, что это цитата, значит, есть и автор.
- Конечно. Это говорит капитан Миляга в романе Войновича.
Включать в список подозреваемых Войновича было глупо, и Сергей Петрович это понимал, но и не догадался, как это можно использовать в поисках злоумышленника. Догадалась Эльвира.
- Теперь у вас ниточка появилась.
- Где, какая нитка? - не сразу оценил метафору офицер.
- Думаю, не все читали Войновича. Значит, надо найти тех, кто читал, а остальных можно вычеркивать.
- Очень интересно, а как узнаешь? Не будешь же спрашивать каждого, ведь, сволочь, еще больше затаится.
- Какое-то время нужно выждать, конечно, чтобы не спугнуть. Потом о литературе разговор завести, – мечтала Эльвира.
- Да, я последние 30 лет кроме газет и устава в руках ничего не держал, - признался Сергей Петрович.
- Хорошо, хорошо, - я попробую помочь вам.
Эльвира попробовала. Несколько раз она пыталась завести разговор о судьбах русской литературы, но все было напрасно. Люди в лучшем случае читали инструкции по борьбе с клещами и другими заразными болезнями. Неожиданная помощь пришла от Маши, которая от нечего делать сидела в углу и разгадывала кроссворд.
- Грызун средней полосы начинается на «б».
- Бобр, - мгновенно среагировал Гоша.
- Автор композиции «Рабочий и колхозница»?
- Мухина, - Гоша наслаждался своей эрудицией.
- Русско-советский писатель из восьми букв, последняя «ч»?
- Войнович, - почти мгновенно откликнулся Гоша и сразу прикусил язык, но было уже поздно. Необыкновенным усилием воли Сергей Петрович заставил себя сдержаться, и лишь по-ястребиному взглянул на Гошу, если конечно, допустить, что у ястребов бывает курносый нос, двойной подбородок и ошпаренная голова.
- Да, жалок тот, в ком совесть не чиста, - к месту вспомнила Эльвира слова поэта. Гоша понял допущенную ошибку и с удвоенной энергией начал подкармливать Акуша.
Гостиница ждала собаководов с распахнутыми дверями. Здесь им были рады. Русскому человеку не надо объяснять, что он в Европе. Больше того, можно извлекать дополнительную радость. Возьмем, к примеру, иного немца. Переедет границу с Австрией или Швейцарией, и даже не заметит, что сделал это. По этой причине немцы, конечно ездят, но не очень активно. Стремиться особенно некуда, везде одно и то же. Иное дело русский человек, куда в Европе ни приедет - все по-другому. Даже сами буквы. Всюду латынь. Тут впору удивиться и задуматься, какая нелегкая принесла Кирилла, а с ним и Мефодия в нашу многострадальную отчизну. Поведение владельца гостиницы лишний раз подчеркивало эти различия. С его стороны было чрезвычайно любезно устроить фуршет с охлажденными напитками и печеньем. На собаководов снизошло полное умиротворение.
Кроме Сергея Петровича, которого грызло чувство мести, но оно же и подсказывало, что с обидчиком следует остаться наедине, а этого пока не получалось. Оставалось только ждать.
Тем временем хозяина куда-то позвали, и можно было расслабиться. Он вышел, но спустя несколько минут вернулся, и вид его претерпел большие перемены. Глаза были навыкате, волосы всклокочены и он словно попугай повторял: “Беда, беда, беда”. Если быть точным, то звучало это – «Трабл, трабл, трабл». Беда действительно пришла. Ее автором был Акуш, а жертвой - Эльвира. Ущерб здоровью оказался весьма впечатляющим. Список составил врач, прибывший на машине «Скорой помощи»: - ушиб мягких тканей, перелом левой руки, сотрясение мозга, многочисленные гематомы по всему корпусу. Несколько неожиданной оказалась реакция Эльвириной подруги Маши.
- Элька всегда в какую-нибудь историю попадет. Вот и сегодня, сколько раз ее предупреждали: хочешь войти в свой номер, постучись, а еще лучше сначала у меня спроси разрешение.
Как это ни прискорбно, но инцидент не повлиял существенно на настроение туристов. Можно даже предположить, что у некоторых он его поднял. Во-первых, потому что Эльвира была для всех чужой, так как ехала без собаки, а, во-вторых, замучила своей неуемной болтливостью, но люди не могли поддать ей под зад и при этом сотрясти мозги, а Акуш, свободный от предрассудков, смог. Время, как известно, лечит и потому на следующее утро даже те, кто сочувствовал Эльвире, проснулись в приподнятом настроении. Этому способствовала природа, чистый воздух и вежливые горожане. Покормив своих питомцев, собаководы разбились на небольшие группы и отправились изучать местные достопримечательности. Ведь собаковод это по сути тот же турист, но с собакой. Впрочем, собак в большинстве своем оставили в гостиничных номерах. Отправились в поход по городу и Дима с сыном. Компанию им составила Маша. Побродив несколько часов, они вернулись в гостиницу, решив еще немного посидеть на веранде под открытым небом. Солнце потихоньку садилось, из-за кустов раздавались крики детей, которые от души резвились в бассейне. Разговор шел неспешный, о собаках, конечно, о выставках, идиотах-покупателях щенков и нелегкой доле заводчиков. В какой-то момент к столу подошли Дима и Гоша. Они поприветствовали всех, и Гоша, прежде чем направиться к барной стойке, положил в центре стола фотоаппарат и диктофон, с которыми не расставался все последние дни. Наступила, без преувеличения, мертвая тишина, как труп на пиру египтян, лежал диктофон, лишая нашу компанию веселости. Она, то есть веселость, правда, не в прежнем объеме вернулась лишь после того, как Гоша вернулся и заверил, что диктофон не включен. Солнце окончательно закатилось, дети разошлись, а Маша потянулась и, зевнув, сказала:
- Теперь можно и искупаться.
Перед поездкой она купила новый фиолетовый, в голубых разводах, купальник и очень им гордилась. Она встала, еще раз потянулась и, раздвинув кусты, направилась в сторону бассейна. Люди продолжали вести беседу. Кто-то заметил, глядя на внушительные формы Маши, что она, должно быть, очень компетентная в своем деле.
- Это почему же? - заинтересовался Дима.
- Все просто. Любой полный человек непременно должен быть компетентным, а иначе он не растолстеет.
Потом раздался всплеск, а спустя минуту крик Маши:
- Помогите!
Все дружно кинулись к бассейну и застали причудливую картину. В центре бассейна, словно огромная фиолетовая лягушка, лежала на воде Маша и беспомощно барахталась. Не сразу стало понятно, что происходит, так как большая часть ее тела находилась над водой. Но вскоре все прояснилось. Служащие гостиницы успели закрыть бассейн пластиковым тентом зеленого цвета, в сумерки почти не различимым. Маша, не заметив его, нырнула, и получилась то, что получилось. Первым нашел выход из сложившегося положения Сергей Петрович. С криком: «Не волнуйтесь, Машенька! Я вас спасу», - он метнулся в кусты и через минуту выскочил со стулом наперевес. Маша с трудом, но дотянулась до ножек. Дальше вытянуть ее было уже совсем пустяком: несмотря на изрядный вес, она легко скользила по пластику, смоченному водой.
Дима хотел тоже включиться в спасательную операцию, но заметил на себе пристальный взгляд ухоженного мужчины с искусственным загаром, который попеременно заглядывал в свой телефон, потом смотрел на Диму.
- Вы Дмитрий Черенков? - спросил загорелый.
- Да, а в чем дело?
- Собственно, мне нужны не вы, а ваше животное по имени Хася.
- Так вы?.. - вопрос завис в воздухе.
- Да. Я, Эма. Вы это хотели спросить?
Дима заметно смутился:
- Очень хорошо, все в порядке. Хася в номере. Гоша сейчас за ней сходит.
Гоша поднялся в номер, взял Хасю на поводок и направился в сторону кафе, где его ждал Эма. Он шел, и ничто не предвещало беды, но так случается всегда при недооценке проти вника. Отставной полковник ни на минуту не забывал о нанесенной обиде. После успешной спасательной операции он в привычном для себя режиме огляделся и (надо же!) не нашел среди собаководов Гошу. Без труда сообразив, что местом обитания юноши может быть только отель, Сергей Петрович решил устроить засаду в холле первого этажа. Расчет был верным, так как в гостинице выход был один, и Гоша непременно там должен появиться. Он и появился вместе с Хасей. Теперь уже трудно сказать, кто и кого увидел первым, но последующие события стали победой молодости над опытом, триумфом интеллекта над силой. Гоше ничего не оставалось, как нырнуть в ближайший номер. По стечению обстоятельств это был номер, в котором обитал Акуш, и, признаемся, Гоша знал, куда бежит. В противном случае, влетев в номер с Хасей подмышкой, он не стал бы дергать гиганта за хвост. Но он дернул, причем сильно, а затем выскочил на балкон и одним прыжком перемахнул через перила. Следом за Гошей в номер влетел Сергей Петрович и даже успел сделать несколько шагов, пока его глаза свыклись с полумраком, и он понял, что, во-первых, обнаружились превосходящие силы противника, во-вторых, путь к отступлению отрезан. Времени на размышление было немного, но опасность обостряет разум, да и интеллект не подвел. Шанс на спасение предоставлял только балкон, куда со всей прытью и бросился полковник. А что прикажите делать, когда противник неприятно дышит в спину, и в памяти еще свеж образ Эльвиры перед ее госпитализацией. Перепрыгнув, как и Гоша, через перила, полковник понял, что этого мало и противник не отстает, он выбежал на поляну, в центре которой стоял одинокий дуб, как будто самой природой предназначенный для спасения людей от недобрых собак. Для своих лет Сергей Петрович оказался весьма прыток. Он подпрыгнул, уцепился за сук и мгновенно вскарабкался на безопасную высоту. Теперь он мог осмотреться и оценить ситуацию. К Акушу тем временем не спеша подошел Гоша и потрепал его за ухом. Затем посмотрел наверх и сказал, по мнению Сергея Петровича, особенно обидные слова:
- Человек-то хочет быть гигантом, а на самом деле он дерьмо. Так-то, брат.
- Рррр! – отреагировал офицер сквозь ветки, а Гоша понял, что переборщил. Самое время установить мирные отношения, и поэтому он задал неожиданный вопрос:
- Почему вы меня преследуете? Что я вам сделал?
- Кто написал в моей анкете, что я работал в гестапо?
- Конечно, не я. Зачем я буду это делать?
Полковнику как любому взрослому человеку было стыдно сидеть на дереве, хотелось спуститься, и потому было крайне невыгодно обижаться. Гоша, в свою очередь, понимал, что противнику надо предоставить возможность для достойного отступления. Потому он сделал удивленное лицо и решительно отрицал свое участие в заполнении анкеты. Полковник понимал, что Гоша врет, и что именно он вписал фразу про род занятий, но приходилось делать вид, что он верит.
Утром, сразу после завтрака, Дима в компании соотечественников отправилcя на выставку. Первым выступал Акуш, но возникла проблема: потерялся судья. Несколько раз видели, как он пробегал по залу в непосредственной близости от ринга, один раз даже споткнулся об Акуша, но не останавливаясь пробежал дальше. Наконец, эксперта удалось поймать и водрузить на ринг. Под большим секретом сотрудник ринговой бригады объяснил, в чем проблема. Судья забыл, как выглядят кавказские овчарки, но помнил, что должен судить горных овчарок. Уже на выставке ему повстречался знакомый эксперт, который то ли в шутку, то ли всерьез рассказал, как выглядят горные овчарки: маленькие, рыжие и бесхвостые. Он целый час потратил на поиски маленьких, рыжих овчарок, пока на его пути не оказалась наша Маша.
– Догс, каукас? – спросила она, преградив ему путь.
– Ja, ja – радостно ответил эксперт и по мановению крепких Машиных рук оказался в ринге.
Дальше все прошло по готовому сценарию, и Акуш благополучно выиграл свой класс из трех собак. Следующим номером программы были йоркширские терьеры. Рядом с их рингом они договорились о встрече с Эмой, который не заставил себя долго ждать и вскоре появился в сопровождении небольшой стайки йорков. Из чего Дима сделал вывод, что Хася была не единственным его клиентом. К такому же выводу можно было прийти, если приглядеться к собачкам из эскорта. Все они имели голубоватую шерсть там, где по стандарту она должна быть темно-серой,?но куда интереснее получился цвет в местах, где серый окрас смыкался с рыжим. Здесь проявились зеленые полоски, безусловно, очень нарядные, но с формальной точки зрения совершенно неуместные.
- Это из-за лампочек, которые желтым светят, - предположил Эма.
Тем не менее, перед судьей решили показаться. Будь что будет... Судил эксперт из Латинской Америки, который, несомненно, с самыми лучшими намерениями, носил лиловый пиджак и обладал бесконечно длинным именем, но, возможно, это была фамилия. Он огладил собачку спереди и сзади. Затем отошел в сторону и внимательно несколько минут всматривался в Хасю, которая понуро стояла на столе. Замерев на какое-то время,он затем как будто проснулся, подскочил к ринговой бригаде и через мгновение вернулся с весами наперевес. После этой процедуры взвешивания судья вынес окончательный вердикт: великолепная шерсть, анатомия, окрас, но избыточный вес не позволяЮт претендовать на звание победителя. Поэтому «отлично» без места.
- Ничего не понимаю, - сокрушался Дима. - 100 граммов лишних - плохо, а то, что собака – зеленая, - это нормально.
- Да не убивайтесь вы так. Он же цветов не различает, дальтоник, в общем. Это все знают, но при этом страсть как любит изображать из себя судью. Вы на его галстук взгляните и пиджак еще... Человек с нормальным зрением такое в жизни не наденет? - Эма без особого успеха пытался успокоить Диму.
- Что я скажу Гале? Она же так переживает! - не унимался Дима.
- На самом деле вы же понимаете, что выставка - это театр. Не берите в голову, а я постараюсь что-нибудь придумать, - сопереживал Эма.
Вечером Дима с сыном сидели в гостиничном номере и подводили итоги.
- Все, что можно было сделать, мы сделали. Теперь давай подумаем о невозможном, - обратился Дима к сыну. Ты же понимаешь, что мать будет недовольна результатом, к тому же собака теперь зеленая, - обратился Дима к Гоше.
- За цвет отвечал мамин протеже. Мы тут вообще не при делах, но что делать теперь, я не знаю.
В этот момент в дверь постучались, а в следующее мгновение в поле зрения возник Эма с гигантским кубком в руках.
- Это вам от меня подарок, чтобы ваша жена и ваша мать были довольны. - Эма кивнул Гоше.
- Как же так? Мы же не победили.
- Кому какое дело! Есть оценка «отлично» и прекрасное описание.
Затем Эма признался, что кубок присмотрел в магазинчике на набережной. Стоил он немного, и Эма даже заказал медную пластинку, на которой гравер вывел полное имя Хаси и суть ее достижения - “runner-up”. Думаю, Галина будет довольна, а самое главное, гостям будет что показывать.
Следующий день был последним, и все участники выставки собрались около автобуса. Вещи сложили в багажное отделение, затем наступила очередь собак. В центре пассажирского отсека разместился Акуш и, казалось, сразу уснул. Сон если и был, то не очень крепким. Последней в автобус вошла Эльвира в сопровождении Сергея Петровича. Ее доставила к автобусу машина скорой помощи. Вся перебинтованная, она не утратила оптимизма, а с ним и словоохотливости. Акуш не спеша поднялся, потянулся и замер в надежде, что парочка сама догадается подойти поближе. По реакции Эльвиры, которая осеклась на полуслове, можно было оценить тот ужас, который ей довелось пережить в недалеком прошлом. Впрочем, видно, судьба начала отворачиваться от Акуша. По крайней мере, именно такая мысль должна была прийти ему в голову, когда раздался жуткий вопль Маши: - «Лежать, скотина!» Крик был настолько убедителен, что водитель автобуса, ни слова не понимающий по-русски, но сидящий в кресле перед Машей, прижался щекой к рулевой баранке и замер в таком положении. Как два опоссума свернулись в своих креслах Дима и Гоша. Сергей Петрович, опровергая мнение о плохой сообразительности военных, удачно спрятался за перебинтованной Эльвирой. Кстати, уже потом, в пути, он объяснил Эльвире свое поведение: - Понимаете, на мне были штаны да майка сатиновые, а вы целиком в гипсе, как в броне. Как это всегда бывает, обижаются, когда это выгодно, и наоборот. Взаимные симпатии Сергея Петровича и Эльвиры были настолько велики, что их короткое знакомство могло перерасти в нечто большее. Поэтому Эльвира не видела повода для обиды и находила положение даже забавным. Последним среагировал тот, кому предназначалась команда-вопль. Акуш нехотя сел, а затем, глубоко вздохнув, лег, положив голову на вытянутые передние лапы, всем своим видом показывая, что готов слушаться, но оставляет за собой право действовать, если ситуация поменяется.